Небо с вершины казалось темнее и насыщеннее, а свет был настолько ярок, что даже сквозь закрытые веки ослеплял.
– Уфф, - с облегчением выдохнул, – не зря карабкался, не такой уж он и глупец, как говорили некоторые: неугомонный безумец - чего только не наслушался в свой адрес.
Да и кто другой мог знать, зачем он отправился в рискованное восхождение. Разве что птицы, уверял себя, понимали его, а он им завидовал и восхищался. Увидеть землю с высоты стало навязчивой идеей, горы снились ночами и манили, манили…
Один из первых в истории человечества альпинистов стоял под жгучими лучами солнца на пике Монте Роза. Подъём изнурил его, но вид открывшийся на долину вознаграждал за боль от содранных коленей, саднивших пальцев и зудящей колкости в ботинках.
Любопытство гнало Леонардо на исследования и приключения.
Холмы Фьезоле около Флоренции слишком низкие, не давали возможности для экспериментов.
Он с горечью вспомнил неудавшийся полёт своего подмастерья Томмазо: паренёк сильно поранился и с тех пор Леонардо забросил идею испытаний летательного аппарата.
То ли дело 4600 метров Монте Роза.
Разреженные частицы серебрились под лучами заходящего светила. Казалось, вся вселенная утопала в ультрамарине. Он зажмурился и втянул ледяной воздух. Густой как кисель, тот отказывался проникать в лёгкие. Голова закружилась. Что с ним? Почему трудно дышать?
Леонардо примостился на плоский камень у самого обрыва. Страха он не чувствовал.
Вытащил из-за пояса кожаный мешок с едой и разложил прямо на мшистой поверхности валуна кружевную тряпицу, в которую завернул хлеб перед уходом из дома. Снова пошарил в мешке и достал крошечный пузырёк с оливковым маслом и соль.
Щедро посыпал на ломоть микетты.
– Ммм, - зажмурился от наслаждения, - как хорошо…
Во Флоренции соль была роскошью, и все из-за противоборства с Пизой. К счастью, в Милане её было вдоволь и пища не казалась такой пресной.
Дымка, временами истончавшаяся – и тогда лес виделся изумрудным, где-то напротив, плотная и упругая, что казалось протяни руку и можно коснуться этой туманной субстанции – сразу все приобретало размытый серовато-перламутровый отблеск, и едва удавалось различить очертания того, что там далеко, внизу.
Набор рисовальных инструментов Леонардо по привычке носил с собой, вот и сейчас, утолив голод и жажду глотком вина, он расправил лист бумаги – уже довольно потёртый – в мелких заметках и набросках.
По краям и в углах ещё оставались пустующие островки – бумагу приходилось экономить, слишком дорого она ему обходилась. Взял серебряный штифт и быстро начал набрасывать очертания гор, расстилавшихся перед ним и профиль наскальных образований. Иногда он заезжал на ранее сделанные записи и рисунки, но казалось, это мало его тревожило.
Он знал, ради чего стоило сбивать ноги – дымка с горы Монте Роза покроет вуалью его полотна.
Её назовут Prospettiva aerea – Воздушная перспектива.